Можно ли представлять перед собой кого-либо в молитве?
Меня всегда занимал вопрос: почему в православном учении о молитве святые отцы настаивают на безвидной или безóбразной молитве, а любые визуализации находятся под запретом. Я пришёл к выводу, что всё дело в слабости аналитической работы ума (созерцании) в молитве, которую неожиданно может компенсировать объектно-ориентированная онтология, постметафизическое богословие и… буддийская практика созерцания.
Свт. Игнатий Брянчанинов пишет: «Ум во время молитвы должно иметь и со всею тщательностию сохранять безвидным, отвергая все образы, рисующиеся в способности воображения… Если б во время молитвы твоей представился тебе чувственно или изобразился сам собою в тебе умственно вид Христа, или ангела, или какого святого – никак не принимай этого явления за истинное. Иначе непременно подвергнешься обману и сильнейшему повреждению душевному, что и случилось со многими» (О молитве). Этот обман называется в православной традиции прелестью.
Игнатий считает, что объект, который появляется в уме – реальный, и в этом его главная ошибка. Основатель ООО Грэм Харман, говоря об объектах, делит их на два типа: реальные (real) и чувственные (sensual). Первые существуют в реальности, но изъяты (withdraw) для прямого доступа. Мы не можем познать их сущность (но может проникать в некоторых случаях, как – напишу в следующих постах). Вторые открыты для прямого доступа, но существуют исключительно в нашем уме.
Когда мы смотрим, скажем, на дерево перед собой, то понимаем, что перед нами реальный объект, но видим мы его проекцию в наше сознание — объект чувственный, который беднее и поверхностнее, чем реальный. У нас нет прямого доступа к реальному дереву, не опосредованного нашими органами чувств или воображением. Это не значит, что мы не можем познать реальное дерево, можем, но настолько, насколько это знание о нем дает нам изучение чувственного объекта. Причём, каждый человек может одно и то же реальное дерево увидеть по-разному (отметить какие-то детали), а значит одному реальному объекту может соответствовать множество чувственных, которыми человек может оперировать. Чувственный и реальный объекты, каждый «живут» своей жизнью.
Это различие между реальным объектом и чувственным хорошо известно в тех традициях, где постоянно работают с практиками визуализации – например, в буддизме.
Вот, что пишет лама Цонкапа: «“Созерцание” – это наделение ума потенцией усвоения созерцаемого предмета или реализация в нем этого предмета. Например, «созерцание веры» или «созерцание сострадания» обязательно означает порождение в уме того или иного предмета» (Ламрим. 48а). Для созерцания важна практика визуализации. Цонкапа рекомендует два способа визуализации: 1) создание нового мысленного образа и 2) визуализация существующего изображения. Причем, второе «играет исключительную роль для зарождения веры» (Ламрим 325а).
В православии эту функцию выполняет икона, тот же Игнатий говорит: «Святые иконы приняты святою Церковию для возбуждения благочестивых воспоминаний и ощущений, а отнюдь не для возбуждения мечтательности». Почему молиться, созерцая иконический образ, можно, а, визуализируя образ в воображении, нельзя? Потому что в случае иконы образ от первообраза оказывается отделен с самого начала. Икона Христа – не сам Христос. А дальше уже сложнее – тут надо уметь отделять. И здесь нам может прийти на выручку, к примеру, Жан-Люк Марион с его различением иконы и идола в богословском мышлении (см. Идол и дистанция).
На мой взгляд, последовательно проводя это различение между реальным объектом созерцания и его образом в уме, православные могут открыть для себя целый пласт практик, связанных с визуализацией, которые, уверен, только обогатят христианскую молитву. Здесь также есть чему поучиться у буддистов: во-первых, нельзя пренебрегать философским размышлением (это у них называется аналитическим созерцанием), во-вторых, надо стремиться к осознанности в том, что и как ты делаешь (с этим согласился бы и Игнатий, ведь он постоянно говорит о внимании к себе).
Тг-канал «Тёмная теология»
